Pain issuesДата: 23.09.2014
Место: Нью-Йорк в основном действие будет происходить на квартире агента Рамлоу
Участники: Clint Barton, Brock Rumlow
Описание: Травму физическую можно пережить, была бы лишь сила воли. И кажется, кому как не герою иметь такую внутреннюю силу, которая позволила бы ему стойко перенести свои собственные потери?..
Сама играВсе шло не так. Все, мать его, просто абсолютно все. Подкрепление не успевало. А ГИДРа не собиралась отступать. Куда уж там. Кому как не Клинту сейчас понимать, что они просо теряют людей в этой битве? Им не победить, ГИДРа просто этого не допустит. Они никогда не играли чисто, с чего бы сейчас?
- Агент Бартон, подкрепление.., - подбежала было какая-то молоденькая агентша. Боже, вот куда она пошла? Зачем ей только сдалась эта война? Блондину было невдомек.
- Я знаю, - рявкнул он, отстреливаясь. Стрелы вот-вот грозили закончится, мышцы ныли, командование молчало. Кажется он самый старший из присутствовавших по званию и ему необходимо было принять решение за весь отряд. За всю операцию. Черт бы их там всех побрал этих Хилл и Фьюри. Бартон ненавидел это. ЩИТ в нем говорил выполнить миссию. Мститель же - спасти тех, кто выжил. - Отступаем - произнес он по передатчику. Плевать, если ГИДРа перехватывает их разговоры. Ему все равно. Клинт лишь хотел спасти свой отряд.
Вместе с собранной информацией Бартон уже было покинул осажденное здание, но ГИДРа не играет чисто. Не берет пленных. Не прощает промахов. ГИДРа властвует.
Лишь краем глаза Клинт успел заметить как все вспыхнуло, он не успел никого предупредить, как и его никто не успел. Толку в отступлении оказалось чуть меньше, чем никакого - вряд ли кто-то переживет этот взрыв. А случился именно взрыв. Волной лучника отнесло в строну, и он сильно ударился спиной о колонну, от чего почти мгновенно потерял сознание. И это единственное, что было хорошим - он не слышал криков мирных жителей квартала. Он не слышал, как гибнут его собственные люди. Он бы не перенес этого.
----
Пыль покрывала его с ног до головы, скрипела на зубах, колола легкие, заставляя чихать и кашлять. Сверху его не придавило, что-то остановило падение плит ровно на него, оставляя небольшое пространство между тем местом, где он лежал, и "потолком". Шевелиться было больно, казалось, что вывихнутым было все, в голове все еще гудело от взрыва. Клинт ощупал себя: серьезных повреждений нигде вроде не наблюдалось. Так, царапина где-то на затылке и.. кровь из ушей? Вот это выглядело не хорошо.
Только обнаружив это Бартон заметил, что не слышит абсолютно ничего. Ни собственного кашля, ни шума из-за плит. Такого быть не может на месте взрыва. Просто не может. Скрежет, стоны, крики, голоса, звуки спасательных сирен.. Но ни одного звука не доходило до ушей лучника. Мужчине оставалось надеяться только на то, что он просто немного оглох от взрыва, а потом, ему окажут медпомощь, промоют уши от крови и все вернется. Должно. Обязано. Он не переживет еще одну потерю слуха, просто не переживет.
Дышать становилось все тяжелее, кашель одолевал его, глаза слезились - бетонная крошка отравляла организм. Бартону оставалось лишь кричать: он не видел никаких щелей со светом и свежим воздухом, а местность разведывал лишь на ощупь. Но тут всплывала проблема со слухом. Он мог орать сколько угодно. Но он не мог быть уверен, что он именно кричит, а не хрипит там, или еле слышно сипит.
Но так как иного выбора у него не было - он стал кричать. Безвыходность собственного положения давила не меньше, чем плиты над головой, которые могли в любой момент повалиться-таки на несчастного. Надежда на то, что его крики хоть кто-нибудь услышит, таяла очень быстро. Горло уже саднило, воздуха не хватало, а звуки так и не возвращались. Бартона начало клонить в сон и он не стал сопротивляться. Он больше не видел в этом никакого смысла - его ослабленные и ушибленные руки все равно не в состоянии ни сдвинуть бетон ни разбить его. Да и предпринимать попытки двигать плиты над головой в темноте он боялся - хрупкий баланс, который пока оберегал его жизнь мог от любого неверного движения рухнуть как карточный домик от неосторожного дыхания. Быть погребенным заживо - ужасная перспектива.
----
Яркий свет ударил по векам, его тело кто-то поднял и осторожно понес. Приоткрыв глаза Бартон не смог разобрать кто именно, и лишь сипло, вновь кашляя произнес "Спасибо". Мог ли он тогда осознать всю трагичность своего спасения? Едва ли. Уставший организм, истратив все свои запасы, отравленный пылью, требовал покоя и заботы. В сознание толком лучник не приходил до того момента, пока не оказался в палате, что облегчило работу его спасителям.
Перебинтованный, в медицинской одежде, Бартон очнулся на больничной койке. Было удушающе тихо. Так тихо в больницах не бывает, нет. Обычно там постоянно гудят и пищат приборы, которые следят за состоянием больных.. А после того взрыва вся больница вообще должна быть на ушах, а он - лежать среди остальных пострадавших, а не в отдельной палате. Все вокруг было не так, и это нервировало Бартона. Он бегло осматривался в комнате - вот они, сканеры, а звука - ноль. Но ведь так не бывает!
В палату внезапно для Клинта заходит Рамлоу. Мужчина на кровати напрягается, скалясь.
- Что ты тут делаешь? - связки, язык, губы - все движется как надо, но Бартон себя не слышит. Глаза расширяются от ужаса, он пробует вновь, как ему кажется, повышая голос. - Что ты тут делаешь? - и снова тишина. В исступлении Бартон начинает просто орать, но ни единый звук к нему не возвращается.
- Убирайся! - визжит он, как ему кажется. Реальность теперь кажется ему совершенно иной. Он не был готов к такому удару настолько, что вопрос о том, откуда здесь появился Рамлоу так и остался не отвеченным. Так же как и вопрос о том, что с ним самим произошло остался не заданным.
Лишь спустя пару минут собственных психов, Клинт более-менее спокойно повел себя. Прекратил попытки раскурочить палату, даже капельницу поднял с пола, хотя толку в этом уже не было - склянка с жидкостью все равно успела разбиться.
- Что со мной случилось? Напиши. - Клинт умел читать по губам, знал язык глухонемых, но для того, чтобы снова все это вспомнить требовалось время. А Рамлоу вряд ли умел подавать знаки, да и говорить медленно ему сейчас вряд ли хотелось, после той вспышки ярости, которую он увидел. Да, это не первая в их истории... Какое жуткое сочетание - Их история. А ведь она у них была. Только Клинт всеми силами пытался её забыть. Стать снова собой. И вот, Брок снова тут. Снова рядом и даже не пытается убить или подчинить себе.. А может это изощренная пытка? ..Но Рамлоу не выглядел для блондина удовлетворенным, скорее.. На самом деле обеспокоенным?..
--------------------------
Ему пришлось буквально смириться с тем, что Бартон "ушел". Кажется, несколько недель после того, как все так повернулось, он ходил практически как зомби: агенты шарахались от него в сторону вполне оправданно, не успевших это сделать мужчина просто умудрялся избивать до того состояния, когда под его кулаками чужие лица превращались в густое, кровавое месиво. Он до сих пор помнил каждый звук. Тот хруст, когда под напором мощного удара ломаются кости. Чавкающий - это когда размозженный череп вскрывает свое нутро и мозги попросту мешаются с густой, горячей кровью. О да, этот звук наполнил его существование и пустоту, что осталась внутри. Брок медленно заполнял себя чужой болью и агонией.
А потом его стали отсылать как можно дальше: где это видано, чтобы агент ГИДРы уничтожал своих, да еще и так планомерно, методично? Его посылали на такие задания, выполнить которые можно было лишь ценой собственной жизни. А он возвращался. Побитым шакалом, с переломанными пальцами от того, что слишком сильно бил, убивал голыми руками. Возвращался, демонстративно плевал кровью на эти чистые ковры и уходил снова.
Ах да, у него появился новый, отличный друг - выпивка. Его друзья Джонни, Джек и Чивас всегда были под рукой, плескались в стакане и уничтожали тот черный, скрипящий на зубах яд, который отравлял все сильнее. Раньше он воспринимал "птичку" как домашнего питомца: было даже забавно ломать его, когда тот отходил от чужого зомбирования. А потом Клинт пропал. И стало настолько отвратно, что волком выть хотелось. Но он же сильный. Он тот, кого боялись и боятся многие. А вот друзья никогда не боялись. Только лед в стаканах таял быстрее, чем тот, что был в сердце.
***
О той миссии он узнал последним. Наверное, потому что агентам предстояла встреча с Мстителями. Точнее, с одним из них. Брок едва не порвал того, кого назначили ответственным и потому оказался в камере. но разве стены могут его удержать? Разве охранники, которых он сам натаскивал, смогут понять, что он сделает? Едва ли. На свободе...на свободе хотелось лишь сильнее сжать кулаки, чтобы костяшки побелели и потом рвануть к этому неразумному ребенку, который сейчас мог быть в беде. Глупо. Почему он так волновался? Черт побери, вот его-то называли "глыбой льда"? Сейчас хотелось расхохотаться, натужно, хрипло, сорвать себе к чертям голос и потом сипло рычать от злости. Брок то срывался на неконтролируемые приступы смеха и злости, то просто ненавидел Бартона за то, что тот когда-то повстречался мужчине. Люди просто шарахались от него. Но когда впереди, на месте задания раздался взрыв, Рамлоу сорвался на бег. Все не могло закончиться просто так.
"Ты от меня теперь точно никуда не денешься, паскуда", - злость разрывала пополам, хотелось вскрыть собственное горло и достать оттуда ту черную жижу, что заполняла его все больше и больше. Она, казалось, царапала глотку и впивалась в нее своими когтями, чтобы закрепиться. Он ненавидел такое пьяно-отравленное состояние тела. Но сейчас все было не так важно.
Агенты, агенты - их было много. Кто-то ранен после взрыва, кто-то уже мертвы. Просматривая тела, Брок продвигался все дальше, пока не нашел очередной завал. Да, он не так силен, чтобы голыми руками поднять целую плиту потолка, но ее кусок - вполне возможно. Бартон был там. Бартон был...ранен. Но это было не так важно: подхватив лучника на руки, Брок бегло осмотрел его, в частности больше внимания уделил голове и рукам, а потом просто понес.
***
Небольшая больница, окраина округа. Он помнил это место: сюда самого Рамлоу привезли в самый первый раз, после его первой миссии. Тогда он несколько недель балансировал на грани, но смог выкарабкаться. Значит и Клинт сможет. Вот только, чернота и темнота не хотела выходить из тела, требуя выплеснуть всю жестокость и злость на агента. На лучника. На МСТИТЕЛЯ. Потому пришлось покинуть палату. Брок умудрился найти нескольких хулиганов и сделать с ними такое, что их нескоро еще признают родственники. Или не признают вовсе. Тщательно смывая кровь, он старался успокоить тяжелое дыхание и ухающее сердце. Все было не так. Надо было остаться с Клинтом.
***
Лучник встретил его истерикой, и Брок был готов тут же свернуть ему челюсть или даже шею, пока не начал догадываться. И догадки были настолько отвратительными, что уже ему самому хотелось заорать. Мужчина в свое время ознакомился с полным досье на Бартона и понимал, что пережить подобное второй раз - было смерти подобно. Чернота как-то моментально пропала, перестала разрывать его глотку изнутри своими когтями и успокоилась где-то в самом низу его живота, сыто урча и сворачиваясь почти клубком. Видеть Бартона в таком состоянии было больно, но между тем, толика злорадства осталась внутри агента.
"Не стоило тебе уходить вот так безрассудно. Что дали тебе Мстители? Что дал ЩИТ? Только боль, только еще одни проблемы, а мы дали тебе гораздо больше. Я ДАЛ ТЕБЕ БОЛЬШЕ!"
Голос внутри мужчины только разошелся и, кажется, это отразилось на его лице. Выражение его лица было почти мучительным, эта боль...ее едва ли можно было сравнить с физической, все было гораздо хуже.
- Клинт, - вспомнив, что тот попросил писать, Рамлоу сорвал с мини-холодильника магнитную доску и наскоро написал там несколько фраз. - "Временная потеря слуха", - чтобы в этом убедиться, Брок даже вышел на пару минут из палаты, выслушал доктора и вернулся. - "При должном уровне лечения ты восстановишься примерно через несколько месяцев. Точнее, тот уровень, что был до взрыва. Взрывная волна и пыль повредили твои уши, так что придется некоторое время потерпеть."
Брок не знал, каково это, потому сейчас смотрел на Бартона с каким-то странным волнением. Боль вернулась вместе с той темной жижей, что заполняла его пустоту. Но боль вернулась куда-то в область груди.
- "Тебя выпишут сегодня же, ко мне домой. Мне не важно, какую истерику ты мне закатишь, я заберу тебя в любом случае. И, думаю, ты не хочешь, чтобы я забирал тебя мертвым." - Он не собирался расписывать все слишком длинными фразами, не привык. Только короткие, лишь основная информация. Вряд ли Клинт оценит его "поэмы".
***
Врачи делали свое дело быстро, Брок - еще быстрее. К вечеру того же дня, с лекарствами, перебинтованный, Клинт оказался на одной из квартир Брока. Маленькая, тесная, захламленная комната, да кухня. И ванная с туалетом. Это жилье он купил себе сам, конечно, через третьи руки. И сидел здесь в те моменты, когда хотел скрыться от ГИДРы. Они не поймут, зачем Брок забрал Бартона. Вновь.
- "Не пытайся бежать."
Он поможет Бартону выкарабкаться. Он обязан.
---------------------------------
Спокойствие давалось с трудом. Тишина давила больше, чем Клинт мог себе представить. Он на секунду прикрыл глаза, стараясь сосредоточится, а затем вновь поднял их на Брока. Тот по привычке начал говорить, но потом быстро нашел выход из ситуации, стащив откуда-то табличку.
Клинт никогда не знал до этого какой у Рамлоу подчерк. Сейчас, абсолютно внезапно для самого себя, он понял, что это кажется ему забавным. Почему-то подчерк казался абсолютно ему не подходящим. Пускай и печатные, но эти буквы несли на себе отпечаток его характера, хотя и как-то не вязались с тем образом Брока, который был у лучника. Но не Клинту, пишущему как курица лапой, об этом разглагольствовать. Мозг учтиво читал текст голосом Брока: те же интонации, отрывистые, четкие. Лучнику захотелось взвыть от боли, но он лишь стиснул зубы до скрипа. Тратить время на еще одну истерику не хотелось, да и терпение Брока никогда не отличалось особой выносливостью, так что испытывать его - это тот риск, который Бартону сейчас был абсолютно не нужен.
Прочитав диагноз Клинт лишь опустил голову и обхватил её руками. Ему потребовалась пара минут, чтобы смирится с тем, что он снова оглох. Конечно, слова о том, что это временно и возможно уже через месяц-другой пройдет - не могли не вселять надежду, но Клинт слишком боялся сейчас себя обнадеживать, верить в такие красивые и сулящие спокойствие слова. Слишком боялся того разочарования, которое обрушится волной и окончательно сломит всю его жизнь, психику. Да так, как даже Рамлоу, со всем его арсеналом пыток, не снилось. "И вообще.. Почему он тут? Зачем? Чтобы снова заставить работать на ГИДРу?" Сердце щемило, то, каким образом он смог преодолеть внушение Брока, болезненными воспоминаниями терзало душу, но.. в глубине души Клинт знал, что бежал не столько от ГИДРы, сколько от себя в ней.
Он никогда и ни от кого так не зависел. Он ни в ком так не нуждался. Его гордость была разрушена. Разрушена одним человеком, который буквально мог вытирать о лучника ноги, а Бартон и рад был бы хоть такому вниманию с его стороны. Это болезнь, твердил он себе. Но легче после ухода не стало. Психолог поставил диагноз, веселый такой, как у Белль по отношению к Чудищу. Так что это и правда было болезнью. Только Клинту почему-то не было весело. А его сны теперь делились на два вида: он страдал от пыток Рамлоу и бежал от него прочь, либо... Либо им было хорошо вместе.. Почему именно вторые сны пугали Клинта больше он не мог объяснить. Не вслух. Ни даже себе. Он понимал почему боится пыток. Это нормальная реакция. Но вот с чего он боится вновь встретится с Рамлоу? Боится этого взгляда..
Клинт и сейчас избегал прямого взгляда глаза в глаза, боясь, что Рамлоу увидит в его глазах, что лучник боится сейчас не только собственной глухоты. Он смотрел на губы Брока, а дыхание участилось, выдавая его с потрохами, если бы не тот факт, что он только что устроил истерику.
Рука наемника вновь выводила символы на доске, Клинт выжидающе смотрел не него. "Как много времени прошло с моего побега? Не.. Не наказали ли его? Или он просто нашел мне замену?" - Бартон не мог удержать себя от этих мыслей видя Брока сейчас. Именно сейчас, когда собственное состояние вновь пошатнулось, приближаясь к болезненной отметке.
Уверенный в себе, Брок как обычно был хозяином положения, что Клинта и бесило и успокаивало одновременно. Почему-то он все еще ощущал рядом с оперативником ГИДРы безопасность, а не наоборот, как должен был. Как это было у всех остальных. Так что прочитав о том, что Брок заберет его к себе на квартиру, Клинт воспринял эту новость более чем спокойно, даже не дрогнув.
Апатия начала оплетать его своим плотным коконом, притупляя чувства и ощущения. В чем-то это было хорошо: он не чувствовал боли своей потери, он не был открытой книгой для Рамлоу, он мог сохранять спокойствие по отношению ко всему. Но... Он постепенно мог стать совсем бесчувственным, безэмоциональным, стоило лишь позволить апатии доплести свой непроницаемый кокон и за месяц он станет овощем, а не пойдет на поправку, как хотелось.
Пока врачи готовили документы на выписку - он дремал.Никаких тебе дополнительных осмотров - сухой остаток - лекарства и рецепты на получение новых, когда выданные закончатся, выдача справок, да смена бинтов. Перебинтовывание, кстати, прошло на удивление быстро, как оказалось, травм у него было не так много даже не смотря на взрыв. Но Клинт не мог не заметить на себе взгляды Брока, пока медсестра осторожно обматывала некоторые участки его тела бинтами. Правда, лучник никак не мог правильно их истолковать. То ли Рамлоу мечтал самолично придушить его за все его проступки и перед ГИДРой и перед ним самим, либо же Брок хотел от Клинта немного иного, а может даже и много, если вспоминать как все было, когда лучник был с промытой головой.
Наконец Бартон оказался в квартире Брока. О том, что это не конспиративная квартира, а личная собственность Рамлоу говорило все - от расположения, до наполнения. Небольшая, по простому обставленная и уже немного захламленная. Там явно не мешало бы прибраться, но хозяин, похоже, бывал тут не так часто, чтобы тратить личное время отдыха еще и на это. Вообще, тот факт, что Брок привел его не в ГИДРу, а к себе немного удивил Клинта. Он не ожидал такого поступка, но и не отметал возможность того, что как только он вылечится - Брок снова вернет его в ряды, на этот раз зомбируя более основательно и никуда от себя не отпуская.
- "Не пытайся бежать." - прочел он на табличке, и лишь неопределенно пожал плечами. Как он и думал - теперь ему от Рамлоу никуда не деться.
Ночь близилась, и, хотя он и проспал почти весь лень, Клинта клонило в сон после всех этих медикаментов. Жестами, по-детски, изобразив, что хочет спать, Клинт получил подушку и одеяло, пока Брок ушел в душ.
Бартон попытался разложить кресло, чтобы спать на нем, но это оказалось невозможным. Оставалось лишь идти на кровать. Она, пускай, и была большой, но не находиться на ней близко к Рамлоу было нельзя. Клинт, понимая это, положил свою подушку на самый край и, свернувшись в калачик, попытался притвориться, что уже заснул.
Считается, что при утере определенных функций, головной мозг распределяет место, под них отведенное, между теми, которые остались, что их улучшает. Так к примеру - слепые лучше слышат и чувствуют, а глухие - видят и чувствуют. Клинт еще не проверил перестроился ли его мозг на несколько иные частоты или нет. Но в любом случае не заметить того, что Рамлоу вернулся было нельзя.
Свет во всей комнате стал глуше, а кровать еле слышно скрипнула, ощутимо продавившись под весом мужчины. Его руки осторожно, даже мягко и ненавязчиво, заставили развернуться Клинта к нему лицом, будто перед ним была какая-то хрупкая статуэтка, или дикий зверек, которого можно было спугнуть любым неосторожным движением, а не предатель. Свет лампы, оставленной включенной над кроватью позволял увидеть его лицо достаточно четко, и, видимо с этой целью она и была все еще включена. Кажется Рамлоу хотел поговорить о чем-то, но Клинт терпеть не мог говорить, когда сам себя не слышал. Это с ним с детства. Он даже тогда изъяснялся с помощью жестов, хотя говорить в том возрасте уже мог и умел довольно не плохо.
Барни понимал его, потому, что ему вместе с братом пришлось учить этот язык. Так, используя его постоянно между собой, братья наладили контакт. А вот Рамлоу вряд ли знал хотя бы несколько символов, что уже осложняло жизнь Клинта. Придется читать по губам, но артикуляция каждого человека в чем-то уникальна, и некоторые звуки все произносят по-разному, а значит их тяжелее определить верно, что может помешать идентификации слова. Но просить Рамлоу вечно таскать с собой табличку - как-то грубо. Тем более вот в ту же кровать он её не потащит, верно?
Хотя сейчас, в такой близости к нему, Клинт хотел бы иметь дело с табличкой, а не с лицом того, к кому испытывал настолько запутанные чувства, что во фразе "Не люблю его ненавижу" он знал как минимум три правильных расстановки и запятой и слов, и это если не задумываться. Табличка - безликая, безэмоциональная. Инструмент. Если не смотреть на то, как Брок пишет, то становится даже не так уж и понятно, кто это написал, и зачем. Но сейчас перед ним лицо. Полное жизни, эмоций.. Воспоминаний, в конце-концов.
- Как ты? - нарочито медленно, очевидно проговаривая каждую букву, не сводя глаз с лица лучника произнес Брок.
- Не переживай, все в порядке, правда, - Клинту лишь оставалось надеяться, что его голос не дрогнул, что он прозвучал на самом деле спокойно и немного отрешенно, а не болезненно, потому, что именно боль сейчас к нему вернулась, затапливая все внутри, не оставляя воздуха. Слабая улыбка, в качестве попытки замаскировать все это. Но, кажется ему теперь нельзя говорить вслух, так как его голос, не подвластный контролю ввиду отсутствия слуха, выдает сейчас все то, что в нем происходит. Иначе чем так Клинт не мог объяснить то, каким взглядом на него в ответ посмотрел Рамлоу.
От одного этого взгляда становилось больнее на душе. Да, Брок заставил его пройти через многое, но... Он всегда был рядом. Поддерживая, пускай и в своей собственной манере. Это было нужно лучнику тогда, и, пожалуй, нужно ему сейчас. Осознание этого факта немного задело самолюбие, но зато он был с собой честен. Разве не это самое главное?..
Опрометчивый, импульсивный поступок, но Клинт не мог себе в нем отказать. Он слишком давно не находился рядом с этим человеком. Слишком давно не мог быть настолько близко, чтобы буквально своими губами поймать его вдох и заставить замолчать, целуя жадно, как свою собственность. Да, он будет жалеть, да, он будет стыдится этого своего порыва. Но не сейчас, когда уже поздно, когда собственные пальцы уже вплетаются в черные, как смоль, и еще влажные после душа волосы Брока. Когда горячее дыхание обжигает, но не настолько, чтобы отстраниться, а даже наоборот, вызывая желание прильнуть ближе. Когда ты получаешь отдачу, которой давно не испытывал..
Не сейчас.
-------------------------------------
На самом деле все было не так уж и сложно. На самом деле все было гораздо и гораздо проще: есть Бартон и есть Брок. Все, на этом можно ставить довольно жирную точку, больше никогда не возвращаться к этой теме и успокоиться. Но была одна большая проблема. Они действовали по разные стороны "закона". Или, если быть точным, по совершенно противоположные. За то время, пока Клинт был его ручной птичкой и работал так, как хотелось именно Рамлоу, мужчина начал привыкать к такому странному соседству. И потому потихоньку начинали закрадываться мысли о том, что будет, если дать Клинту немного свободы. Тут или там позволить ему решить самому, сколько человек спасти, а сколько - убить. Позволить ему выбрать, что они будут делать вечером и каким средством лечить собственные раны.
Чуть позднее подобные послабления начали касаться более серьезных вещей, вот тогда его "коллеги" начали слегка косо смотреть на Рамлоу. Клинт срывался, набрасывался на агентов и просто калечил их. Кажется, что гипноз и внушение от Брока окончательно сорвали у него все предохранители, потому что в драках он мог повредить себе что-нибудь и долго, упорно этого не замечать. Это стало напрягать Рамлоу очень сильно, потому терапия вернулась. Но ему было сложно на тот момент видеть полностью лишенного воли Бартона. Это было слишком...неправильно.
В тот момент, когда лучника подготавливали к быстрому переезду, Рамлоу решил ненадолго остановиться и посмотреть по сторонам: он не мог смотреть на дремавшего лучника, потому что мгновением позднее мог увидеть в нем то, чего боялся больше всего. Боль и отчаяние. Когда все повернулось так, что Рамлоу хотелось защищать Клинта ото всего? Черт побери, кем был этот парень, который смог заставить самого Брока на несколько мгновений смягчиться? И то, как выглядело чужое тело, которое было таким знакомым, задело еще сильнее. Все же, хорошо, что на Бартоне почти не было отметин от этого взрыва, мужчина не смог бы этого вытерпеть. Словно бы кто-то позарился на его собственность. Только так. Бартон не может принадлежать ни одной из этих двух организаций. Бартон может принадлежать только ему. Больше никому и ничему. Удивительно, но вспомнив посвящение в агенты ЩИта, Рамлоу вновь испытал острый укол ревности, ведь в его процессе надо было приносить клятву. Бартон, сам того не ведая, умудрился разбудить что-то глубоко внутри агента. Что-то, от чего он бежал.
Бежал вот уже несколько лет. А, быть может и пяток лет. Десяток? Брок не мог сосредоточиться на своих мыслях, когда оказался под душем. Вода не приносила спокойствия и очищения, как это было раньше. Сейчас в голову только сильнее лезли непрошеные мысли, которым не должно было быть места в его голове. Когда еще он был так мягок и сентиментален? Пожалуй, до тех самых первых чисток от Александра Пирса. Да, как можно было забыть эту надменную сволочь? Он сделал Брока таким, каким видел в первые разы Клинт - холодным, расчетливым и жестоким. Вот только. Вот только эта маска слишком хорошо подходила мужчине, потому он и не торопился ее снимать или менять. Но лучник что-то изменил в нем самом. Это раздражало. Рамлоу просто не знал, как стоит реагировать и как вести себя в подобной ситуации. И если бы только Клинт сейчас мог слышать, то приглушенный мат и методичные удары по кафелю наверняка заставили бы его напрячься. Но сейчас все было не так важно, если уж на то посмотреть. Брок смог отдышаться лишь когда с водой с него начала смываться кровь, а костяшки болели так, словно бы он ого-то побил. Этот чертов лучник заставил его вновь ощутить. И вновь почувствовать. Что-то, кроме собственного холода внутри.
А потом, когда Рамлоу вышел из душа, не утомляя себя процессом переодевания, а ограничившись лишь полотенцем на бедрах, он увидел Бартона. Черт побери, каким же маленьким и беззащитным тот казался в такой позе. И вместе с этим, агент понимал, что такая закрытая поза, это желание занимать как можно меньше места - все это чертовски сильно его заводят. Такое странное было ощущение, что сопротивляться было очень сложно. Он почувствовал, что Брок рядом. Иначе чем можно было объяснить тот факт, что лучник так спокойно позволил повернуть себя на спину.
Боль. Единственное, что сейчас можно было рассмотреть в чужих глазах. Боль, такая боль, что на мгновение Брок почувствовал, что готов сейчас почувствовать все то же самое. Но все же собрался. Он не знал, стоит ли говорить медленно или в привычном для себя темпе. Не знал, стоит ли ему хотя бы немного подучить жестовый язык, чтобы Бартону было легче или же принести чертову табличку. Нет, только не табличку. Сейчас Рамлоу испытывал странное желание видеть лучника перед собой, смотреть ему в глаза и упиваться его эмоциями. Такими отчаянными и такими чистыми при этом. Нет, он навсегда решил для себя, что больше никогда не отпустит Клинта от себя. Плевать, даже если придется бежать из ГИДРы, сдаваться Мстителям или вступать еще в какие группировки, только чтобы оставаться рядом.
- Как ты? - Не удивительно, что этот вопрос нужен был только для того, чтобы заполнить эту пустоту. Странно, но Рамлоу чувствовал, что собственная пустота постепенно заполняется и он становится, наконец-то, единым. Цельной личностью, от которой словно бы никто и никогда не отрывал куски плоти и самой сути мужчины. Это было довольно странное ощущение: двояко-приятное, неприятное - Брок окончательно запутался в том, что испытывает к Бартону. Но одно чувство было присуще ему всегда - лучник был его "собственностью". А мужчина всегда заботился о своей "собственности". Пускай и слегка...нетрадиционными методами. Но всегда был рядом.
"Черт побери. Итак ранен, засранец, так хочет еще и продолжения банкета?"
Это было чертовски странно. Но Брок почти тут же, бездумно ответил на поцелуй, сминая чужие, сухие и горячие губы своими. Сейчас этот поцелуй нужен был им обоим: Клинт искал поддержки, Рамлоу - окончательно утверждал принадлежность партнера. Он был его и точка. Кто решит поспорить с этим - больше спорить не сможет никогда.
Ладони мужчины почти моментально сдернули с лучника одеяло, а потом скользнули од его одежду, проходясь по бокам. Тело у Клинта было что надо: тренированное и чертовски гибкое. Едва ли кто-то до этого момента отдавался Рамлоу так...беззаветно. Видеть это снова - это как наркотик. Ты никогда не насытишься, сколько бы раз не "принимал дозу". И сейчас, жадно и требовательно целуя любовника, Рамлоу отбрасывал в сторону все мысли. Был Клинт. Была эта чертова скрипучая кровать и все. Пускай Бартон сегодня не будет слышать себя, но тело его станет гораздо чувствительнее.
И Брок, как пес, будет вылизывать Бартона буквально с ног до головы. И делать это раз за разом, не обращая на то, что собственное возбуждение зашкаливает. Черт побери, да этот лучник единственный, кого не хочется насиловать и заканчивать дело быстрой разрядкой. Всю ночь Рамлоу будет брать его неторопливо, с удовольствием и между тем беспощадно и неумолимо. И метки, которые оставит мужчина еще долгое время не пройдут, показывая все, что у Клинта есть Хозяин. Что он давно и надолго уже не один. Эта ночь...когда-нибудь кончится.
------------------------------
Барьер, который он так долго выстраивал в своей психике, тот самый, который должен был остановить его, не дать ему побежать следом за Рамлоу, если бы они случайно встретились на "поле боя", этот самый барьер сейчас был не просто сломан, он был растоптан, а сейчас поверх этого барьера снова выстраивались мосты в сторону Брока. В сторону этого самодовольного, самовлюбленного мазохиста, ублюдка, которых еще стоит поискать, да не найдешь еще одного такого. Именного такого как он нет. Просто потому, что Бартон, наверное, уже давно не видел его таким. Он банально был больше, чем все это. Гораздо больше.
Нельзя личность загнать в рамки одной только стороны, стороны работы, стороны выполнения приказов. Это все - не сам человек. Иначе, как Клинт это понимал, он сам ничуть не лучше Брока. Да, его руки немного чище, но он такое же орудие в чужих руках. Меньше энтузиазма, меньше жестокости, больше показного героизма и закрывания глаз на такие вещи, как шпионаж среди союзников, каким низким поступком это бы не было. Бартон мог даже поспорить с тем, так ли уж грязна ГИДРа, как её малюют и так ли чист и не порочен ЩИТ. Потому, что не замараться выполняя такие дела, как останавливание мирового терроризма и прочего подобного - дела не особой чистоты - нельзя. ГИДРа хотя бы этого не отрицала. А вот ЩИТ.. А может это в нем говорила промывка сознания? Но нет. Сейчас все это в голове произносил его собственный голос, а не голос Брока, как когда-то.
Но задумывать обо всем этом в ту ночь ему было некогда, он просто плыл по течению, а уж это течение принесло его туда, куда он давно, в самой глубине своего существа, хотел. И все, о чем сейчас был в состоянии жалеть Клинт - это то, что он на самом деле не слышит голоса Брока. Его утробного, животного рыка от возбуждения, его тяжелого дыхания, просто что бы осознать, что не он один испытывают всю эту гамму острых ощущений, всего этого неправильного, но такого завораживавшего желания.
Зато запахи, которые раньше не так сильно его беспокоили, сейчас просто будоражили его. От Брока всегда пахло чем-то терпким, и едва уловимый аромат его табака следовал за агентом. Сейчас Клинт мог прочувствовать все это так ярко, так явно, что ему казалось, что вокруг него нет вообще ничего, только этот, заставляющий кровь закипать, этот, ставший родным, запах.
Сейчас, медленные и чувственные поцелуи уверяли его, что кошмары отступят хотя бы на одну ночь, должны, просто обязаны. Эта ночь будет иной, и она сделает то, чего боялись в ЩИТе, и чего опасался сам Клинт - он снова не находит в себе сил отрицать власть этого человека над собой. А если брать конкретно заданный промежуток времени - он и не хотел её отрицать, выгибаясь, откликаясь на каждое прикосновение к своей коже этих горячих пальцев. Зачем врать себе, когда его устраивало все то, что сейчас происходило?
Его устраивал этот жар, устраивал и тот факт, что собственное возбуждение тугой пружиной взвелось где-то внизу живота, заставляя напрашиваться на большее, чем поцелуи. К черту все эти морально-этические нормы, к черту всю их работу, сейчас есть эта ночь и он сделает все так, как Броку того захочется.
В своей нынешней глухоте Клинт видел и благословление и проклятие: он не слышал то, что сам говорил, и ему не было стыдно, все, что только посещало его разгоряченное сознание тут же находило выход в хриплом шепоте, даже самые потаенные вещи сейчас выходили на поверхность, открывая перед Броком обнаженного и физически и морально лучника. Это был момент такого безоговорочного доверия, которого Клинт не мог упомнить за всю свою сознательную жизнь. Может, все дело было именно в этой возможности раскрываться? За это он был благодарен Рамлоу, благодарен за поддержку, благодарен за это понимание, отсутствие издевок, принятие. И он принимал его в ответ со всем, что у него было. Весь этот багаж гадостей, что каждый из них когда-то пережил, сейчас просто не имел никакого значения, растворяясь в вязком, тягучем наполненном стонами и запахами воздухе.
Солоноватый привкус чужого пота, сладковатый вкус чужих губ и тяжелое дыхание, гул собственного сердца в голове. Не имея возможности услышать Рамлоу, Клинт вытянул руку вперед, расположив её прямо над сердцем Брока, стараясь ощутить ритм, заглядывая прямо в глаза, ища в них поддержки, хватая воздух губами.
- - -
Клинт проснулся раньше Брока, видимо все дело было в медикаментах, а может и в том, что в прошлые сутки он спал больше положенной ему нормы. Выскользнув из кровати, стараясь не разбудить своего любовника, лучник направился в ванную, прихватив мешок с медикаментами и кое-что из одежды Рамлоу, так как собственной у него еще не было в этой квартире. Но ходить в вещах Брока для него не впервой, что уж там переживать. Даже если Брок и проснулся от его "побега", то он не подал вида, так что с чистой совестью Бартон закрылся в ванной.
Небольшое зеркало показывало его во всей "красе" - бинты местами пропитались кровью, а на теле появились новые царапины и синяки, укусы, а уж про засосы, один из которых алел на шее, и упоминать не стоило после такой ночи. Стоило либо корить себя и стараться прикрыть все эти следы на себе, либо смириться и не обращать на них никакого внимания, будто этого ничего не было. Минутная слабость, которая слишком затянулась. Помутнение от медикаментов... Но Бартон не умел врать самому себе, он умел принимать ответственность за свои поступки.
Сейчас, смотря на себя в зеркало, он лишь ухмыльнулся, проводя пальцами по отметине на шее, небольшой болью отозвалась кожа, а вот память.. Память дарила ему нечто большее, что вполне себе вторило обычной утренней эрекции. Взъерошив свои волосы, лучник лишь снова ухмыльнулся и принялся настраивать воду в душе, затем, размотав свои бинты, он залез под воду, шипя от того, что та, попадая в ранки причиняла очень неприятные ощущения.
Из-за ранений нельзя было принимать столь любимый по утрам контрастный душ, так что Бартон обошелся тем, что ему не запретили врачи, и уселся на бортик ванной, после того как вытерся полотенцем. Найдя в мешке с лекарствами антисептик, и закусив губу, он методично обработал все свои травмы, включая те, что получил за ночь. Бинтоваться самостоятельно было не удобно, но это было не впервой, ведущему абсолютно холостяцкий образ жизни, Мстителю.
Наскоро напяливая на себя вещи, Клинт не мог не отметить, что запах, исходивший от них ему нравился. Только вырвавшись из ГИДРы Клинт переживал слом, и его буквально клинило. Если кто-то неподалеку от него курил сигареты той же марки, что и Брок, и этот запах долетал до обоняния лучника, его бросало в холодный пот и он пытался разглядеть знакомое лицо где-нибудь в округе, думая, что это сам Брок его выследил. Те вещи, в которых он был тогда в ГИДРе, казалось насквозь пропахли Рамлоу, но Клинт почему-то не мог от них избавится. Это сделали за него и фактически насильно, вытравив эти, ставшими успокаивавшими, запахи запахом стирального порошка. Только после этого Клинт смог выкинуть свою униформу сотрудника ГИДРы, так как больше смысла хранить эти ранящие память вещи смысла не было. Это было на той стадии его восстановления, когда он уже не кричал, просыпаясь от кошмаров, так что Клинт уверил себя, что эти напоминания больше ему не нужны.. Сейчас, сидя с ванной, он размеренно вдыхал аромат тела Брока с ворота его футболки, и понимал, что все же будь у него тогда хотя бы вещь с тем самым запахом - ему было бы чуточку легче, но он бы никогда не избавился от этой зависимости.
Выйдя из ванной он заглянул в комнату, Брок курил, прихватив из прихожки брошенную там табличку, Клинт наскоро написал "Что будем есть?" и, опершись спиной на дверной проем, встал на входе в комнату. Говорить ему не хотелось, поэтому он предпочел написать, а затем, убедившись, что Брок видел эту надпись, он кинул табличку и маркер ему на кровать. Плевать, если Рамлоу поинтересуется почему он молчит, он просто так хочет. Так проще и не настолько больно осознавать нынешнюю неполноценность.
Жестокость и методы ГИДРы свели их вновь. Клинт взъерошил влажные светлые волосы и поправил слегка спадывавшие штаны, все же Рамлоу был немногим больше его, да и сам носил ремень.. Неловко было сейчас стоять так перед ним, одно дело ночью, при свете лампы, которую в конце-концов они вообще выключили, за не надобностью. Ведь слова им были абсолютно не нужны, так что видеть как Брок что-то говорит лучнику тоже было без надобности. Но сейчас, стоять в его вещах, в его квартире, при этом быть покрытым в отметинах, что он оставил, пускай почти все они были спрятаны под одеждой.. Это все было смущающим фактором, но Клинт не краснел, ему было скорее забавно, а то, с каким удовольствием рассматривал его Брок, очевидно, радуясь, тому, насколько хорошо он "пометил" Бартона, не могло не приводить самого Бартона в приподнятое состояние духа.
Только вот все же надобность использовать всякие таблички для того, чтобы просто поговорить с человеком, который находится рядом... Это угнетало и портило все впечатление от пробуждения. Усмешка быстр сползла с лица Клинта, снова оставляя внутри пустоту, которая медленно сводила его с ума, награждая болью за все попытки её побороть. Обычно, когда человек закрывает глаза, он не остается в тишине, и, чтобы достичь её, ему приходится сосредоточиться. С непривычки, Клинт пугался, когда закрывал глаза. Видя предметы и обстановку он по памяти дополнял все звуками - вон там легонько гудит старенький холодильник, из прохудившегося крана в ванной мерно капает вода, а кровать, наверняка, легонько скрипит под весом поднимающегося с нее Рамлоу. Но стоило закрыть глаза и паника завладевала им, поглощая все сознание. Заставляя тут же открыть глаза и почти испуганно озираться, не изменилось ли чего в обстановке вокруг.
Эти приступы паники, наверняка не останутся незамеченными со стороны Брока, так что Клинту нужно было постараться как можно скорее к этому привыкнуть, и не выдавать себя своей болью и паникой в глазах. От того, что Брок начнет волноваться легче не станет никому. А Клинт хотел бы оставить хоть какую-то видимость собственной силы, не хотел упасть в глазах Рамлоу окончательно, становясь хилой, боящейся всего размазней. Нет, так нельзя. Иначе - он потеряет к лучнику всякий интерес, а Бартону этого никак не хотелось бы. Не сейчас, когда Клинту просто не к кому больше обратиться за помощью.
Так странно, что его подобрали не свои, а именно Брок. Где же были его люди? Кто-нибудь еще выжил?.. Эти вопросы постепенно начали оседать в его голове, заставляя задуматься, а так ли он им всем был нужен? Так ли его ждали обратно, хоть кто-то из друзей.. И есть ли они у него, эти самые друзья?
Захотелось спросить Брока об этом, но табличка все еще была у него, так что Клинт решил, что поднимет эти вопросы уже вечером, отгоняя всякие мысли прочь, не желая портить ни себе ни Броку настроения. Разговор о ЩИТе с утра - не самое лучшее начало. По-хорошему, им надо столько всего обсудить, объясниться, чтобы не было неловкостей, недопонимания.. Но вряд ли они это сделают. Оба мужчины не умели загадывать наперед, их работа просто не располагала к такому, чего уж там думать о том, чтобы как-то рассусоливать и выяснять отношения? Для них всегда было и есть только здесь и сейчас.
Здесь - квартира Брока, его комната, сейчас - они оба тут, и нет никаких ссор. Какой тогда смысл в разглагольствовании? Нужно просто жить дальше.
------------------------------
Странно. Все это было настолько странно, что память решила не подбрасывать Броку еще больших проблем. Он уже не хотел вспоминать, каково было ему, когда Бартон смог вырваться из "клетки". Да, сам виноват, медленно подтачивал прутья этой самой клетки, да замок вешал хиленький, насквозь проеденный ржавчиной. Но разве кто-нибудь мог упрекнуть мужчину в том, что он старался дать агенту чуть больше свободы? Рамлоу никогда не нравились те, кто был полностью зомбирован, потому и на Баки он смотрел искоса, словно не понимая, зачем такое оружие до сих пор работало на ГИДРу. Потому что оружие, которым управляют, а оно бездумно подчиняется и не оружие вовсе. Попробуй поступить так с мечом и у тебя в руках окажется ни на что не пригодная палка. Будешь ею махать во все стороны и ничего больше не добьешься. Но между тем, лучник - был тем, кто нужен организации. Его память, его подготовка, даже его тренированное тело - все это было важно. Но у мужчины был свой интерес.
Как тогда, так и в эту ночь. Если его спросят, то Брок едва ли вспомнит что-то более эротичное в своей жизни, нежели капли пота на теле любовника. И то, как приятно осознавать, что он буквально кричит от удовольствия под тобой. Клинт стал более чувствительным, наверняка все это было связанно с потерей слуха. И потому его действия и движения все сильнее побуждали Рамлоу сдерживать самого. Казалось, эта ночь должна длиться практически вечно. Но все имеет свой конец.
***
Рамлоу не стал показывать, что проснулся как только зашевелился Клинт: старые привычки просто требовали, чтобы тело привычно дернулось за пистолетом в тумбочке или нашарило оружие под подушкой, но его нигде не было. Эта квартира была пуста от какого-либо вида оружия, будь то холодное или огнестрельное. Брок не приводил сюда никого до этого момента, так что считал, что имеет право наслаждаться пустой квартирой, в которой ничего не напоминало мужчине, что он был агентом ГИДРы. Иногда даже Кроссбоунсу нужна была остановка, отдых от всего, что заполняло его самого и его жизнь. Не сказать, что она была чертовски приятной, но и отвратительной она не была тоже. И потому сейчас, растянувшись на постели и рассматривая потолок, мужчина только тихо ухмыльнулся, услышав шум воды в душе.
Да, не очень хорошо было отпускать Бартона сейчас в душ одного: кто знает, что тот может с собой сделать на почве такого стресса. Он мог решиться и на самые отчаянные меры. Вот только, Брок верил, что "птичка" с собой такого не натворит. А еще он верил, что в скором времени слух его восстановится или же они просто найдут врачей получше, которые помогут Клинту. Удивительно, сейчас он так сильно привязался к Бартону, что просто не мог о нем не беспокоиться. Даже сейчас, когда тот был в ванной комнате без надзора агента. Тот мысленно прикидывал, что можно приготовить на завтрак, что могло заваляться у него в холодильнике и чем было бы не стыдно угостить любовника. В итоге единственная мысль, к которой пришел Брок, сводилась к тому, что и жрать у него нечего. Тут то и пригодился тот самый одноразовый телефон, который он купил по пути в больницу к Клинту. Всего один звонок, чтобы заказать пиццу и...продукты, как не странно. Ведь птичка мог не любить пиццу, тем более ту, что любил Брок. А взял он самую большую и чертовски жирную, с пятью сортами мяса и четырьмя - сыра. Он так ярко представлял себе, как будет тянуться этот сыр, что проворонил момент, когда Клинт вышел из душа и момент, когда тот швырнул в него табличкой с вопросом. интересно, когда тот научился читать мысли?
"Да уж, даже травмированным, в засосах и бинтах, он кажется мне чертовски привлекательным. И если бы не ранения, я бы снова завалил его на этой же постели", - мысли мирно текли своим чередом, пока Брок задумчиво выводил на табличке слова. Это было так странно. Он мог бы сказать все, что хотел, но едва ли бы Клинт понял по его артикуляции все, что было заложено во фразу. Тем более, Рамлоу очень сильно переживал за свой акцент. Вдруг и его губы двигаются не так, как надо? Вдруг сказанные им слова будут восприниматься Бартоном чуть ли не как оскорбление? Стоило хотя бы немного выучить язык глухих, чтобы суметь с ним нормально общаться. И это был очередной звоночек, который прозвучал в его голове: Брок хотел, чтобы Бартон чувствовал себя комфортно. Просто хотел. И это желание казалось ему чертовски естественным, как желание жить или дышать. А руки между тем продолжали выводить буквы на этой гребанной табличке. Подумать только, если бы не этот взрыв. Если бы не он, вернулся ли бы Бартон с таким спокойствием?
- "Я заказал пиццу, но если ты не хочешь, привезут еще продуктов и тогда что-нибудь приготовим. Конечно, если в моей духовке или микроволновке не завелась какая-нибудь инопланетная жизнь". - И снова эта странная, почти необъяснимая попытка пошутить, отвлечь Бартона на что-нибудь, кроме своей собственной травмы, кроме сожаления и желания что-нибудь сделать с собой прямо сейчас. Эта боль в чужих глазах ощущалась гораздо сильнее и противнее, чем его собственная. Причем не важно, физическая или моральная. Он просто должен был преодолеть все. И помочь Клинту справиться с этим. А заметив то, что тот о чем-то мучительно думает, Брок стер текст и стал писать еще один. Он был длиннее, но Рамлоу и писал быстрее, сокращая где можно слова.
- "Твоя группа почти в полном составе выбралась без ранений, ты пострадал сильнее всех. Двух агентов схватила ГИДРа, но они уже на свободен. И живы. Трое - в больницах с незначительными травмами. Из твоих подчиненных не умер...никто". - Брок полагал, что такие новости могут стать буквально спасательным кругом, хоть ненадолго, хоть на считанные мгновения.
Хотя это было не так важно. Внезапно, впервые в жизни мир Брока был буквально разорван в клочья тем, что там оказался еще один человек: такой же дорогой, как и Рамлоу, да и даже больше. Это было ново. Это было открытием для него. И потому мужчина не смог оставаться в постели: грязный, сонный после сна, растрепанный, он подошел к лучнику и крепко его обнял, прижимая к собственной груди. В одежде Кроссбоунса тот выглядел очень слабым. Почти птенчиком. Брок понимал, что он не хочется показывать себя таким - для этого Клинт был слишком гордым, и все равно продолжал его обнимать. Так становилось гораздо лучше и спокойнее даже самому невозмутимому и жестокому агенту ГИДРы.
Наверное, они не заслуживали чего-то подобного, потому что оба прошли через столько грязи, что многим просто и не снилось, но зачем думать о том, чего не было? Надо было жить тем, что есть. И потому Брок был чертовски благодарен лучнику, что тот не скрывал засосов и прочих отметин, что не предавал и продолжал все так же отдаваться тому. Черт побери, да у Кроссбоунса до этого момента не было настолько страстного и откровенного любовника. Это было просто...странно и одновременно увлекательно. И чертовски сильно ему льстило.
Он едва смог сказать себе, что пора отпустить Бартона, поцеловал его в макушку и только тогда смог скрыться в ванной комнате, где пахло чужой кровью и потом. Даже запах кожи у Клинта был особенный, который просто невозможно было забыть. Потому он и проторчал в душе около часа, чтобы полностью прочувствовать все, чтобы отмыться и чтобы натянуть на себя свежее белье, ограничиваясь только им. И к моменту выхода мужчины, еда уже была на кухне, потому Брок подцепил большой кусок пиццы и откусил от него почти половину, заляпанными пальцами написав на доске.
- "Ты готовить будешь или пиццу поешь?" - Было что-то в этом всем настолько спокойное, что собственная натура сейчас почти не "подавала признаков жизни". Хотелось просто окружить Бартона той заботой, которую он точно заслуживал. - "Предлагаю после еды дойти до магазина, а потом я покажу тебе одно отличное место".
Это было абсурдно.
Но почему же ему было так хорошо?
----------------------------
Инопланетная жизнь? - все-таки этот возглас вместе со смешком вырвались из Клинта наружу, не смотря на все его внутренние протесты речи вслух. И.. В этот момент все было так.. Спокойно? Да. Мирно. Клинт почувствовал, как ему на самом деле становится чуть легче, чуть проще. Может, все и правда не настолько плохо, как он успел себе надумать?
Брок все-таки заметил его болезненность, и рассказал все, что касалось отряда лучника, а тот в ответ смог лишь горько улыбнуться. Подозрения о том, что он на самом деле никому особо и не нужен был вновь начали разъедать его сердце. Все-таки обидно, когда ты всю свою жизнь кладешь на алтарь дела, а... а тебя спасает человек из враждующего лагеря.
Спасает, выхаживает, заботится.. Для Бартона такие проявления были в новинку, несмотря на всю его популярность у противоположного пола времени на отношения у него никогда фактически и не было. Да и.. В душе лучник надеялся, что и у Рамлоу все вот так в первый раз. Что это не постоянная акция - "Притащи раненного любовника к себе, а потом избавься от него как только он вылечится или сломается, а затем найди нового". Клинт отгонял от себя такие мысли куда подальше, и.. Был в этом прав.
Крепкие объятия Брока вытащили мужчину из пучины собственных горьких раздумий. Горячий после одеяла, он крепко стиснул лучника, а тот вроде как и должен был по своему характеру и обычаю отмахнуться, но не стал, покорно прижимаясь в ответ. В этом было такое умиротворение, такая идиллия, которую даже упрямство и гордость Бартона разрушить не хотели, а лишь хотели в ней полностью раствориться. Чтобы не было больше битв, боли, войны. Даже самые стойкие порой нуждаются в передышках, а лучник даже с огромной натяжкой не мог назвать себя стойким. Он ломался не раз в своей жизни, и сколько таких сломов еще ждет его впереди? Вынесет ли он это? Справится ли?
Клинтон не был уверен, что он этот-то переломный момент переживет, что уж говорить о будущем. Та поддержка, которую решился оказать ему Брок, была неоценима, и Клинт не преувеличивал. Ему необходимо было, чтобы рядом был человек, которого он знает и любит. К несчастью лучника, у него никогда не было достойной семьи. А та что была.. Что ж, Барни отказался от него еще в юношестве, а после всего их попытки наладить отношения как-то не увенчивались успехом. Да и надо ли оно взрослому мужику вытаскивать из больницы вновь глухого брата? ...Зачем-то это надо было Рамлоу, и мысли об этом порождали в Бартоне противоречивые чувства.
Он либо любимая игрушка, к которой наемник просто слишком привык, либо.. Либо он все-таки что-то начал значить в жизни Брока. Хотя ничего из этого нельзя было знать наверняка, а спрашивать Рамлоу пока не хотелось, да и.. Как можно просто так взять и спросить человека - "А кто я тебе?" - когда.. Когда вы изначально были поставлены условия взаимной ненависти, а потом и вовсе дошли до любовников? Разве в таких ситуациях этот вопрос вообще уместен? Да и вообще в голове лучника этот вопрос не становился уместным хоть в какой ситуации, какую он бы не пытался нарисовать себе в голове.
Когда объятия разжались, а Брок скрылся в душе, Клинт взял с тумбочки у кровати его сигареты и закурил. Он делал это редко, и не был зависим от никотина, просто порой так ему становилось легче думать. А сейчас он старался делать все, чтобы не думать. Выдувая колечки дыма, Бартон наслаждался ароматом табака, позволяя дыму заполнить свои легкие, выдыхая носом. Он знал несколько трюков с сигаретами, и ради шутки повторил самые простые, пока никто его не видел и он мог быстро убрать упавший на пол пепел в положенное для него место.
Через какое-то время пришла доставка еды и лучник с горем пополам нашел в одежде Брока его бумажник и расплатился. Заказ оказался внушительным и Клинт почувствовал тогда насколько уже голоден. Сортировка продуктов заняла не мало времени, так как нужно было еще и освободить под них место и, как оказалось, помыть посуду. Лучник понятия не имел насколько гремит, но подозревал, что Рамлоу может там насторожиться от шума производимого им.
Когда наконец со всем было покончено, он хотел было открыть коробку и посмотреть что там за пицца такая, как вышел Брок и тут же принялся уплетать её. Клинту даже стало немного смешно и он улыбнулся, умиляясь тому, как Рамлоу поглощает свою, очевидно, любимую пиццу.
Прочитав вопрос, Клинт уселся рядом и молча увел кусок пиццы из-под носа агента ГИДРы, так же активно как и он, начиная его поглощать. Пицца оказалась и правда очень вкусной и сытной, Бартон не помнил, чтобы пробовал такую, так что был удивлен и очень приятно удивлен.
- Предлагаю после еды дойти до магазина, а потом я покажу тебе одно отличное место, - гласила новая запись на табличке. Клинт удивленно посмотрел на Брока, а потом активно закивал, все еще стараясь не говорить вслух, и поднял большой палец чистой левой руки вверх в знак согласия. Теперь его стал мучать вопрос, что за место такое ему собирался показать Рамлоу? В этой части города Клинт вообще никогда не был, ему тут все ново и неизведанно, так что удивить его, пожалуй, будет не так уж и трудно. Но.. Что было интересным для Брока? Удивительно, но.. Бартон за все это время не имел представления. Нет, точнее у него были маленькие догадки, а вот точного знания не было.
Брок же, казалось, знал Клинта вдоль и поперек, что иногда бесило и даже сводило с ума. Особенно, когда сам он оставался загадкой и тайной за семью печатями. А Клинт такое очень не любил. Так что сейчас он постарается не упустить возможности и узнать Брока. Не Агента Рамлоу. Не Кроссбоунса. А именно Брока. Такого, какой он есть на самом деле. Тем более, что это способно заглушить боль. Остановить пустоту внутри от разрастания. Не позволит впасть в апатию.